Лонг-лист* конкурса «Миры за стеной»
Никея–фэнтезиЭту непростую для верующих пору Церковь называет «весной души». Так же называется и книга Александра Абрамова, протоиерея, который несколько лет служил клириком Свято-Николаевского Патриаршего собора в Нью-Йорке и исполнял обязанности представителя Русской Православной Церкви в США. Последние семь лет Александр Абрамов является настоятелем московского храма преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках.
На одной из встреч с читателями в Петербурге священнослужитель рассказал об особенностях поведения во время поста и приобщении детей к религии.
«Отчужденность и религиозная обособленность не имеет ничего общего с постом», — напоминает верующим протоиерей Александр Абрамов.
Протоиерей Александр Абрамов: Пост – это не дисциплинарное упражнение. Речь идет не о том, что мы едим или не едим в этот период, а о том, как мы ведем себя с другими людьми. Эти взаимоотношения порой искривляются до неузнаваемости. Священники, которые десятилетиями служат церкви, знают – в великопостное время прекращается мясоедение, и зачастую начинается «человекоедение». Это проявляется в самых разных формах, в первую очередь – в озлобленности. Близкие могут слышать в этот период: «Не мешай мне молиться», «не мешай мне участвовать в богослужениях». Эта отчужденность, религиозная обособленность ничего общего с постом не имеет.
– Великий пост – это силок, который проверяет, насколько мы, христиане, слышим евангельский текст. Почему-то в это время за основу берется строгий, угрюмый, мрачный, жесткий взгляд на происходящее. Когда начинается великопостное время, я спрашиваю прихожан: «Почему вы одеваетесь в темные, мрачные одежды?» Когда вы собираетесь в театр или ведете ребенка в школу 1 сентября, вы же стараетесь наряжаться. Так что наденьте лучшее, светлое, яркое в знак того, что вы собираетесь встретить Христа в праздник Пасхи.
Пост не может быть мрачным. Думаю, обращение человека Великими постом ко Христу — это обращение того, кто мучительно долго искал лекарство и наконец получил его.
– В этот период мы берем на себя обязательства быть умереннее. Мы не можем, зная, что предстоит распятие Христа, торжествовать и устраивать застолья, поэтому сдерживаемся, останавливаемся. Мы знаем своих ядовитых гадов, какие слабости являются нашими основными. Мы сосредотачиваемся на желании совладать с ними или хотя бы вступить в противоборство. Это, конечно, требует концентрации и достигается при помощи постного усилия и внимания.
– Детей надо приобщать к посту, как к радостному активному делу. Мне кажется, что для ребенка посещение храма должно стать вознаграждением, некоторой привилегией, а не повинностью. Убежден, что посещение храма против воли быстро способно вырастить из человека антицерковника.
Когда я учился в университете, у меня был однокурсник, у которого один предок был настоятелем Казанского собора в Петербурге, а другой — цареубийцей, участвовавшем в покушениях на Александра II. Это не редкий случай, когда русские революционеры выходили из семей русского духовенства.
– В школах около 20% родителей выбирают для своих детей предмет «Основы религиозных культур и светской этики». Такой низкий процент имеет массу причин, как социальных, политических, так и даже образовательных. Порой в городах, далеко стоящих от столицы, мы сталкивались с тем, что взрослые не представляют о чем этот курс, они путают этику и этикет, думают, что детям будут рассказывать, в какой руке нужно держать вилку, а в какой — нож.
Нюанс в том, что сейчас нет достаточного количества людей, которые могли бы интересно, ярко, самобытно рассказывать о православии. Когда православие будет преподавать физрук, можно представить, к чему это приведет. Все должно быть очень тонко, деликатно, осторожно.
Если родители православные, то ребенок должен знакомиться с православием в первую очередь дома, а потом уже находить религиозное подкрепление уже и в школе. Если же мы отдаем все на откуп школы, то там такому православию могут научить, что потом придется многое менять.