Как получить прощение?

Я уже говорил, что открытость, какую мы видим в древней Церкви, стала невозможной. Почему? Потому что в какой-то момент, после того как Церковь перестала быть гонимой, когда стало безопасным быть христианином, в Церковь влились толпы народа, которые в период гонений и близко не подошли бы к Церкви и ни в коем случае не заявили бы о том, что они ученики Христа, свидетели Христа среди враждебного и чуждого Ему мира.

Тогда стало невозможным выйти на исповедь так, как выходили первые христиане; человек был бы выкинут из христианского общества, стал бы предметом подозрения, презрения, вражды.

Это уже говорит о том, как христианская община в это время ослабла, как она потеряла свою цельность, перестала быть той полнотой, какой была раньше. И это не только продлилось до наших дней, но усугублялось с каждым столетием. Мы должны перед собой ставить этот вопрос, потому что каждый из нас лично призван быть свидетелем, призван быть среди людей хотя бы отображением того, чем Христос был.

В результате того положения, которое создалось уже в четвертом веке, исповедь начала видоизменяться. По преданию, началось с того, что местные епископы стали заслушивать исповедь людей, которая уже не могла быть произнесена публично. Они ее заслушивали как представители всего народа — не от себя, и не от Бога только, но от имени и самого Христа, невидимо, таинственно присутствующего на этом открытии помыслов и сердца, и от имени народа, который перестал быть способным понести крест своих членов. Со временем забота о кающемся была также передана наиболее опытным священникам. И так создалась та исповедь, которую мы знаем.

Но случилось еще нечто, с моей точки зрения, бедственное: в результате люди стали приходить исповедоваться Христу перед священником, проходя мимо всех тех, кого они обидели, унизили, оскорбили. Потому что ясно, что мало кто грешит непосредственно против Бога, — почти все мы грешим путем оскорбления, унижения нашего ближнего. Мы каемся в нетерпении, каемся во лжи, мы каемся в жадности, каемся во множестве преступлений; и эти преступления мы совершаем по отношению к нашему ближнему. Но на исповедь мы приходим к Богу, проходя мимо этого самого ближнего.

Поэтому первое, что надо бы осознать: что мы не имеем никакого права прийти на исповедь, каяться перед Богом в том, что совершили, если прежде не пошли к тем людям или к тому человеку, перед кем виноваты или на кого имеем злобу по той или другой причине, и не примирились с ними, с ним.

Исповедовать Богу свои грехи, не примирившись с виновником или с жертвой этих грехов, нет никакого смысла; или, вернее, имеет смысл, только если эта исповедь является преддверием примирения с ближним.

И тут я хочу сказать о слове прощение. Нам всегда думается, что простить значит, что прошлого больше нет: я простил — и теперь все ушло. Это не всегда так.

Это не всегда так, потому что ни раненый, ни ранивший не выздоровели, не пришли в себя от того только, что друг друга встретили лицом к лицу, посмотрели друг другу в глаза и в сердце и решили примириться.

Рана остается, стыд остается, что-то остается. Что же значит слово простить? Оно значит: я тебя вновь принимаю, но не условно, не то что «на пробу»: если ты себя будешь вести хорошо, то мы установим добрые отношения, а если ты чем-нибудь снова провинишься, то уж, прости, но уходи вон…

Оно значит, что я готов забыть прошлое и поверить в тебя и в будущее. Это не значит, что прошлое уходит, — прошлое должно быть исцелено, исправлено, изменено и в том, и в другом человеке. Но это значит: я не теряю веру в тебя, я надеюсь на будущее, я достаточно тебя люблю, несмотря на случившееся, для того чтобы между нами было будущее... И это очень важно;

потому что иногда люди думают, будто достаточно легко сказать: «Прости!», а потом вернуться к прошлому. Нет, «прости» значит — перед нами будущее открыто; но то, что оно открыто, не значит, что прошлое исцелено до конца. Потому нам и говорится, что, прежде чем каяться перед Христом, мы должны друг у друга просить прощения.

Не формально, не с легкостью сказать: «Прости меня» — и довольно, а просить прощения всерьез. Речь идет о том, чтобы сказать: «Я тебя унизил, я тебя оскорбил, я перед тобой виноват, я о тебе думал дурное (мало ли что можно сказать человеку о своем собственном прошлом); можешь ли ты меня принять, какой я есть сейчас, в надежде, что твоя вера в меня, твоя посильная любовь, твоя надежда на меня поможет мне исцелиться?»

Это очень важно; и каждый из нас должен был бы задуматься над этим, потому что мы ранены не только своими грехами, но и чужими. Но ранены мы всегда бываем взаимно, никогда в одиночку.

Прощение — не момент, когда мы можем легко сказать: «Ну, давай все забудем!» Нет, забывать нельзя, потому что забыть — это очень часто значит через мгновение или через год поставить человека перед тем же соблазном, который его погубил раньше. Надо помнить слабость человека, помнить его уязвимость, помнить опасность, в которой он находится от того или от другого, — и быть готовым нести все последствия, потому что он и я — одно.

Если бы мы так подходили к исповеди, мы первым делом глубоко задумывались бы над собой, над всеми своими отношениями с людьми, с каждым человеком; над своим отношением к жизни, ко всем ее обстоятельствам; и мы бы сделали первое усилие: примириться. Не то что пассивно принять — нет, активно, творчески принять другого человека или сделать все, что от нас зависит, вплоть до предельного унижения, чтобы человек мог нас принять, — потому что нелегко принимать друг друга.

И затем, примирившись с другим, через это примирившись со своей совестью, мы могли бы прийти на исповедь, стать перед Богом и сказать: «Господи! Теперь мне остаются две вещи. Я отрекаюсь от прошлого, но это прошлое, словно болезнь еще не изжитую, я беру на себя, как подвиг. Я буду бороться; а Тебя прошу об одном: подтверди, укрепи прощение, которое я получил от другого, и прощение, которое я другому дал; укрепи их Своей силой, силой Твоего прощения; и помоги мне исцелиться; исцели меня в ответ на мой крик и на мое усилие». Всякая исповедь должна стать, с одной стороны, оглядкой на прошлое, и с другой стороны, программой на будущий подвиг, на борьбу, на победу над собой во имя Божие и во имя ближнего.

Проповеди и наставления владыки Антония, а также ответы на вопросы о духовной жизни прихода вы найдете в книге «Пастырство» митрополита Антония Сурожского.

Митрополит Антоний Сурожский