Что означает пятая заповедь о почитании родителей?

ПЯТАЯ ЗАПОВЕДЬ

Почитай отца твоего и мать твою,
чтобы тебе было хорошо
и чтобы продлились дни твои на земле,
которую Господь, Бог твой, дает тебе.

Исх. 20, 12 

Десять заповедей. Как выжить в современном мире

Протоиерей Михаил Шполянский

385 р

Удивительная особенность пятой заповеди: из всего Декалога она единственная не только не грозит наказанием (прямо или косвенно, по умолчанию), но, напротив, дает обетование благ, да к тому же благ вполне житейского порядка — «…чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь… дает тебе». Здесь мы слышим оправдание житейских ценностей даже этого падшего мира, слышим и о символе твердого основания мирской жизни — «твоей земле». 

Не пытаясь слишком настойчиво объяснить такую специфику пятой заповеди, отметим, что в ней Господь как бы подтверждает естественное человеческое стремление к житейскому благополучию. И ставит это благополучие в зависимость от выполнения естественных, подчеркнем — даже не религиозных, а именно естественных для существа разумного и нравственного обязанностей.

В то же время можно предположить, что пятая заповедь является как бы ветхозаветным предисловием к новозаветной заповеди о любви к ближним. Ибо, по смыслу притчи Господней о милосердном самарянине (см.: Лк. 10, 30–37), ближний есть тот, кто послан нам Богом на путях этой жизни, тот, кому мы нужны. В этом плане — кто нам ближе нашей семьи? И при этом, если с течением времени потребность детей в нашей заботе и помощи умаляется, то потребность в том же наших родителей только возрастает. Таким образом, по мере нашего духовного взросления возрастает и наша естественная обязанность являть жертвенную любовь в заботе о близких. Итак, в этой заповеди смыкается мирское и религиозное начало жизни, нравственное и духовное ее содержание.

В самом звучании текста заповеди интересно умолчание о том, что же такое «чтобы тебе было хорошо». Это умолчание указует нам на то, что «хорошо» — это не набор неких благ, а состояние души; умение благодарно ценить то, что дано тебе Богом. По сути дела, здесь говорится о том состоянии, которое мы называем счастьем. Ведь счастлив, как утверждает народная мудрость, не тот, кто палим огнем неудовлетворимых желаний, но тот, кто, ища лучшее, радуется имеющемуся. Таким образом, эта заповедь как бы двояка: с одной стороны, она обещает необходимые для благополучного долгоденствия житейские блага («твоя земля»), а с другой — призывает к той гармонии души, которая только и делает человека благодарным и счастливым в мире сем.

В житейском смысле польза от соблюдения этой заповеди — в очевидной гармонии жизненного уклада. Преемственность поколений вместо конфликта отцов и детей, спокойствие совести, уважение окружающих, светлая и благодарная любовь стариков — разве все это не необходимые элементы подлинного житейского блага?

И даже когда Господь попускает в отношениях с пожилыми родителями трудности (причиной которых чаще всего бывают духовно-нравственные деформации), подвиг терпения и заботы о них всегда вознаградится в жизни сторицей — как минимум в нашей же старости.

Конечно же, исполнение сей заповеди относится не только к присмотру за пожилыми родителями. Это и уважение к старости как таковой. Это долг уважения и почтения молодых людей к своим родителям, от опеки которых они, возможно, только что отошли, но которые еще считают необходимым активно участвовать в устроении обстоятельств жизни детей (что зачастую гораздо более оправданно, чем это кажется детям). В конце концов, это и умение учиться чужому опыту. А ведь это совсем не маловажно. Как известно, умные люди учатся на ошибках других. А мудрые люди возрастают в духе, учась у других любви и доброте.

И действительно, чем глубже и гармоничнее связь поколений, тем интенсивнее воспринимается молодежью бесценный опыт отцов и предков. Наверное, многие из нас удивлялись той невероятной для нашего времени образованности и личностной зрелости, которая была свойственна с юных лет представителям интеллигенции и высших слоев общества России XIX — начала XX века. Конечно, материальная обеспеченность и традиции образования, культурная среда, возможность учебы в различных, в том числе лучших европейских, учебных заведениях — все это играло огромную роль. Но не была ли основной причиной этого явления живая преемственность поколений? При всех неизбежных психологических проблемах и трениях сохранялось главное — непрерывность культурной, интеллектуальной и, в лучших проявлениях, духовной традиции.

И именно тогда, когда дети, повторяя трагический опыт древнего Хама, перестали почитать отцов, — тогда и пошли «лишние люди», Печорины и Онегины, за ними Базаровы да Рудины, вырождающиеся в Шигалевых и Ставрогиных. Сначала их были единицы — тех, кто с неизбежной «водой» личностных ошибок и недостоинств старшего поколения выплеснули и «ребенка» — благой опыт их жизни. Но когда таковые стали определять лицо поколения, тогда «золотой век» культуры скрылся в «серебряном»; а за ним маячил уже «железный на крови», ХХ век.

Отвратительную антитезу пятой заповеди — примат ценностей не нравственных, но классовых — пыталась насадить большевистская власть. Выдать, предать, обречь на мучение и смерть родного отца, сестру, сына, жену или друга ради мертвых идеологических схем представлялось не только доблестью, но и обязанностью. Как страшен известный исторический факт: у многих приспешников Сталина — Калинина, Молотова и других — жены сидели в лагерях; это была проверка на лояльность, так «повязывали» подлостью.

Однако «идеал» этот, несмотря на давление, все-таки к жизни не привился — настолько чужда человеческому естеству такая классовая «нравственность». Показателен другой пример: вот в издательстве «Русский путь» вышла книга «Офицеры русской гвардии» — список из 45 тысяч имен, и более ничего. Поразительно — раскупают, книга пользуется спросом! Люди, ужаснувшись и отшатнувшись от большевистской антиутопии, ищут своих предков и родственников, расспрашивают стариков, роются в архивах и составляют родословные. Так оживает память, а с памятью — любовь.

Религиозное понимание пятой заповеди самой формулировкой стыкуется с житейским. По сути дела все, что было сказано выше, относится и ко второму уровню понимания, только подкрепленное уже Божественным обетованием. Не только блага житейские как следствие гармоничного устроения жизни, но блага как дар свыше — смысл пятой заповеди. И существенно то, что именно с этой заповеди, соединяющей духовное и плотское, освящающей законные интересы плоти, начинается вторая — так сказать, «поведенческая» — часть Декалога. Таким образом, дух и плоть в нашем бытии как бы соединяются воедино.

Актуализация любви в конкретных делах, школа послушания и рассудительности — эти фундаментальные для христианства духовные состояния коренятся и в выполнении пятой заповеди.

Естественно, что именно в религиозном контексте исполнение этой заповеди обретает свою полноту и красоту: только присутствие Господа в отношениях между людьми придает им законченную гармонию.

Церковь учит: «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте… со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью… Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, века длится день».

Для верующего человека эти слова — не красивая абстракция, а богоустановленная норма жизни, свыше благословенная и благодатно даруемая. Любовь и молитва соединяют близких людей в вечности, являют и в земной жизни дивную красоту гармоничных отношений в семье. В качестве примера вспомним житие преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского.

«Он (отрок Варфоломей) стал питаться хлебом и водой, воздерживаясь от принятия всякой пищи в среды и пятницы. Мать свою он убедил не мешать ему. Когда Варфоломею было 15 лет, родители его, сильно обедневшие от татарских набегов, оставили древний Ростов и переселились в Московское княжество, в маленький город Радонеж, под покровительство московских князей. Двадцати лет Варфоломей стал просить родителей благословить его постричься, но родители умоляли его не оставлять их до кончины. И любящий сын повиновался».

Варфоломей, будущий преподобный, уважив просьбу родителей, не отступился тем от Бога, ибо верой и любовью он всегда и везде пребывал с Господом, но ради любви к родителям отступился он от своего душевного влечения — как можно скорее исполнить явленное буквально с младенчества предназначение его жизни: оставить мир ради единения с Богом. Легко ли было это? Ведь просьба «пожить с нами до смерти» предполагала неопределенное многолетие, а тут еще наверняка помысл о благости его монашеского выбора нашептывал оправдание небрежения стариками. Однако трезвенный дух преподобного, во всем являвшего чудную гармонию христианской духовности, подсказал ему решение в духе Христовой любви и смирения, в духе пятой заповеди Закона Божьего.

И вот он, удерживая свои стремления, покоит старость родителей до времени, угодного Господу. И Господь венчает их семью общей святостью: родители, постригшись в Хотьковском монастыре, отходят в Царство Небесное как преподобные, а сам Сергий становится родоначальником великой семьи подвижников и праведников — сонма как прославленных Церковью святых отцов и жен, так и ведомых только Господу учеников и духовных последователей.

А теперь обратим внимание еще на одну особенность пятой заповеди: не послушание родителям, но почитание их заповедал нам Господь. Ведь это далеко не одно и то же; здесь как раз и есть место христианской добродетели рассуждения. «Почитание» в тексте ветхозаветной заповеди вместо естественного в мирском сознании «послушания» власти родителей как бы готовит нас к новозаветному наказу: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня…» (Мф. 10, 37).

Почитание предполагает выполнение определенного круга душевных и житейских обязанностей: заботы, внимания, уважения, также и разумного послушания в должном порядке иерархии ценностей. При этом ничто на свете, даже и святыня семьи, не должно занимать в жизни и в сердце христианина место Бога. Не до́лжно пренебрегать первыми заповедями Закона Божьего, и кто к этому не чуток — тот недостоин Бога. Именно безрелигиозное послушание подавляющему влиянию родителей ведет или к срыву семейных отношений, или к катастрофическим деформациям личности потомков. И потому Богом мы призваны именно к почитанию родителей.

Мистический уровень. Прежде всего, вдумаемся в мистический смысл деторождения. Очевидно, что чудо рождения жизни бесконечно мало зависит от нашего произволения и нашего разумения. Своими действиями мы только даем на то согласие, но что от нас зависит далее в сем таинственном явлении, начиная с промысла соединения определенных первоклеток до их фантастически сложного процесса умножения и развития? Во всем этом, яснее чем где бы то ни было, являет себя промысел Божий, и наше участие в сотворении нового человека — наше сотворчество Богу.

В чем здесь разница с воспроизводством потомства в животном мире? В том, что, рождая человека, мы участвуем в рождении «души живой» (Быт. 2, 7), простирающейся в Божественную вечность, а рождение бессловесной твари есть не более чем воспроизводство детерминированного биологического механизма. Понимание величия такого «сотворчества» обязует нас к величайшей трепетности в отношениях с нашими «сотворцами» — родителями, к чему и призваны мы пятой заповедью Закона Божьего. И небрежение этой заповедью, пошлое низведение богодарованного чуда до грубого физиологизма полового акта с небрежным отношением к его последствиям (подробнее об этом в беседе по седьмой заповеди), несомненно, является одной из существеннейших причин расколотости нашего бытия, утерянности обетованного «хорошо» в этом мире.

Далее, обратим внимание на связь слов «отец» из пятой заповеди Декалога и «Отец» из молитвы Господней. Эта связь не случайна. Почитание земного отца есть подобие почитания Отца Небесного и берет в нем свое начало. Действительно, от сотворения мира человек имел единого Отца — Бога, и в райском состоянии почитание Бога было тождественно полному с Ним единению. После грехопадения смерть вторглась в жизнь, но не допустил Господь ее всевластия: смерть не завершила жизнь, но только ее прервала. Пораженные смертным недугом родители промыслом Божиим преодолели смерть человечества рождением детей. Созданная еще от сотворения райского мира (см.: Быт. 1, 27–28) цепочка «отец — сын/отец — сын/отец…» стала богоучрежденным способом преодоления всевластия смерти.

И начало этой цепочки — Отец/Сын, где Отец — Творец мира, а Сын — Спаситель мира. Потому почитание земного отца (и матери, ибо Богородицей включена в эту мистическую цепочку жизни также и мать) есть вхождение в Божий промысел спасения. Таким образом, сознательно выполняя заповедь о почитании родителей, мы не только исполняем условие Божьего обетования о благоденствии в жизни, но и мистически включаемся в систему спасения как ее часть, восходя от малого к великому. И великое познается в малом, и достойные отношения с земным отцом созидают условия личностных отношений с Отцом Небесным. А ведь только эти отношения реализуют основной принцип христианства — любовь. Таков высший смысл пятой заповеди.

О значении других заповедей читайте в книге протоиерея Михаила Шполянского «10 заповедей: как выжить в современном мире».