Top.Mail.Ru
Актер Даниил Спиваковский о том, как быть многодетным папой — блог издательства ✍ «Никея»
31 августа 2018

Актер Даниил Спиваковский о том, как быть многодетным папой

Семья

За что он наказывает детей? Что изменилось в его жизни после их рождения? Кто и как воспитывал его самого? Что значит «любить» и с чем это нельзя путать? Делимся с вами интервью с папой троих детей, актером театра и кино Даниилом Спиваковским из книги «Быть отцом»:
#BOOK_WITH_PHOTO#

Когда родился ваш первый ребенок, вы легко осознали свое отцовство?

— Я отцом стал поздно. Вообще все в моей жизни происходило позже, чем у моих сверстников. И рос я медленнее, и с профессией определился позже всех. И жену свою, Светлану, встретил, когда мне было уже тридцать шесть — ей, правда, было восемнадцать. И вот первый ребенок — дочка родилась, когда мне было тридцать восемь. Сейчас ей девять лет, скоро десять. Потом у нас родился Даня, потом Андрюша. Для меня отцовство стало осознанным шагом. Я был к нему готов, мне было куда привести жену и детей, у меня была крыша над головой. Я был в определенной степени финансово независим.

Как вы представляли себе отцовство?

— Я помню прекрасно ночь перед рождением Даши. Мы со Светой еще были дома, но уже понимали, что завтра она родит. И я ей сказал: «Представляешь, завтра нас уже будет трое... Вот сегодня нас двое, пусть даже ты с этим огромным животом, но вот завтра начнется другая жизнь совершенно». Да, так и произошло. Потом, когда родился Даня, потом Андрюша, все было проще.

Знаете, когда первый ребенок роняет соску, вы кидаетесь искать кипяток, чтобы ее помыть. Со вторым вы поднимаете соску, моете ее под краном. А когда у третьего ребенка выпадает соска, вы ее спокойно облизываете и даете ребенку. Вот такая динамика.

И что, есть разница: в кипятке, под краном или облизывать?

— Никакой! Ни малейшей! Но это я шучу, конечно. Вообще-то надо кипятить.

Когда вы ждали первого ребенка, это было радостное время или больше было переживаний и тревог?

— Я — сумасшедший папа, и вообще мы такие родители неспокойные. Мы созваниваемся со Светой тридцать раз в день. Минимум! Я звоню отовсюду, особенно если в поездке или на гастролях. Коллеги всегда в курсе, какую шапочку мы надели ребенку, сколько раз он сходил на горшок и как он сходил, сколько котлет он съел, сколько ложек супа осталось…

— Что ваши коллеги по этому поводу думают?

— Смеются. Они иронизируют, но, конечно, им нравятся наши отношения в семье — теплые, искренние, настоящие.

— Вы встречали других пап, у которых была бы такая же глубокая включенность в бытовые вопросы?

— Трудно сказать. Наверное, нет. Я сам не могу судить о своих друзьях и коллегах, но сами они говорят, что так бывает редко.

— А почему с вами так происходит?

— Ну, не знаю. Я просто такой человек. Так произошло: мы очень трепетно относимся к детям. И поэтому, когда Света была беременна каждым из детей, я очень трясся над ней. Не позволял ей садиться за руль, пользоваться городским транспортом. Только где-то кольнет, я тут же заставлял ехать к врачу, у которого наблюдалась Света. А мы всех троих детей рожали у одного акушера-гинеколога.

— Когда пришло то утро, в которое вас стало трое, что изменилось?

— Жизнь стала более ответственной. Во-первых, она стала более организованной. Я даже стал больше успевать. Раньше я относительно хаотично существовал, относительно — потому что график артиста довольно плотный. Артист себе не принадлежит: в нужное время он должен выйти на сцену, приехать на съемочную площадку. При всей своей кажущейся бесшабашности у нас довольно ответственная работа: все расписано по минутам. А с появлением детей она стала еще более расписанной. И я стал более ответственно относиться к себе и к своему образу жизни, потому что теперь я понимаю, что должен себя беречь — для них.

Даниил Спиваковский с мамой

Даниил Спиваковский с мамой

— Скажите, а как вас воспитывали? И похоже ли это на то, как вы воспитываете своих детей?

— Мои родители — мама, бабушка и дедушка. Мой дедушка Семен Давидович Спиваковский — это воплощение мужественности. Фронтовик, военный летчик, потом гражданский. Прожил с бабушкой пятьдесят девять лет. Он умер в девяносто четыре года. Его отношение к бабушке и маме — это тот пример, который всегда стоит у меня перед глазами. Я так же стараюсь относиться к жене, к дочке.

 — Дедушка трогательно относился к вам?

— Конечно. Он любил меня: мальчишка, внук. Он очень много мне дал, много со мной возился.

— Чем вы с ним занимались?

— Он читал мне стихи. Он был хорошо образован, знал два языка. И, собственно, несколько глав «Евгения Онегина» я знаю наизусть, потому что мне их в наших прогулках читал дедушка.

— Где вы гуляли?

— По городу или где-то на отдыхе. Дед был пилот первого класса, командир корабля гражданской авиации, у него были возможности перелетов со скидками, и мы отдыхали часто где-то на курортах — в Сочи или в Крыму. Дед мне очень много дал, я его вспоминаю, рассказываю о нем своим детям. А уж мою бабушку, свою прабабушку, они знают, ходят в гости к ней несколько раз в неделю. Ей сейчас девяносто три.

— Что из детства может придать силы потом, в трудные моменты взрослой жизни?

— Дети должны знать, что у них есть родители, у них есть тыл. У них есть люди, к которым они могут обратиться за советом. И эти люди им никогда не откажут в своей любви, в своем тепле. Это дает силы и уверенность, поэтому это очень важно.

— Что вы стараетесь привить своим детям в первую очередь?

— Навык любить ближнего человека. Это навык в определенной степени. Мне кажется, что это передается: наши родители научили нас любить ближнего. Это довольно сложная работа — быть внимательным к другому человеку. Дети должны с детства это видеть. И надеемся, что в их семьях в дальнейшем будут такие же отношения внимательные, уважительные отношения, как сейчас в нашей. После рождения детей я стал больше успевать. И стал более ответственно относиться к себе и к своему образу жизни, потому что теперь я понимаю, что должен себя беречь — для них.

Семья Даниила и Светланы Спиваковских

Семья Даниила и Светланы Спиваковских

— Любить ближнего — внутри семьи или вообще?

— Внутри семьи, конечно. Я с иронией отношусь к таким фразам, как «любите все человечество», «любите людей» и так далее, — это все болтовня. Это невозможно! Надо любить свою семью, своих близких. Остальных надо уважать. Меня дочка спрашивает иногда о каком-то человеке: «Пап, ты его любишь?» Я говорю: «Нет, Дашенька, я его уважаю». Или я говорю: «Я к нему хорошо отношусь». Или: «Я его принимаю. А люблю я тебя, Данечку, Андрюшу и маму. Я люблю свою маму — вашу бабушку, родителей мамы, прабабушку вашу Люсю. Вот их я люблю. А всех остальных я уважаю».

— То есть вы стараетесь показать, что есть разница между отношениями людей?

— Ну конечно!

— А почему это так важно, чтобы дети четко делили людей на ближний и дальний круг?

— Потому что так устроена жизнь. Так устроены семьи. Любить всех — это значит не любить никого. Так не бывает... Можно любить нескольких человек. А к остальным можно хорошо относиться. Настоящий мужчина, муж и отец должен быть любящим своих детей, свою жену, свою семью. В этом все.

 — У вас есть какие-то взгляды на воспитание, какие-то убеждения в этом вопросе?

— Если я начинаю ругать детей, то Света, моя жена, говорит: «Все, небеса разверзлись! Папа ругается!» Главное, за что мы ругаем, — это за несоблюдение правил безопасности. Надо быть аккуратным на дороге, не играть с огнем, не шалить на высоте, не выходить в мороз без шапки, в публичных местах держаться около родителей. Вот если дети что-то из этих правил нарушают, мы можем и поругать. В остальном это, скорее, не строгость.

 И еще мы их объединяем: они же маленькие, у них небольшая разница в возрасте, и бывают споры, ссоры. Но все равно они очень друг дружку любят и понимают, что они — семья. Для них это очень важно. Дома могут поругаться, но в среде других детей друг за друга стоят горой. Это очень ценно, по-моему.

— Если дети дома поссорились, вы выступаете как судья?

— Конечно! Мы пытаемся примирить, сказать: «Ты не прав, или ты не права, пожалуйста, поделись». Мы пытаемся понять. Иногда они нас поправляют, говорят, что-то мы не заметили, что-то прошло мимо нас. Дети есть дети. Я сам был сложный ребенок — единственный в семье, избалованный. Может быть, какие-то последствия этой избалованности и сейчас видны. Я был нарушитель спокойствия.

— Что самое ужасное вы сделали?

— Мою маму часто вызывали в школу. Я был хулиган. Садик и школа полбеды — я нарушал дисциплину и в институте. Я очень не люблю скукоту. Когда вот скучно и рутинно, я начинаю все вокруг себя взрывать и все менять. Мы живем очень бурно. У нас происходят какие-то карнавалы, мы все время путешествуем всей семьей. Знакомые говорят, что у нас итальянская семья. Мы не скрываем своих эмоций и чувств.

— А как дети воспринимают родителей? Безусловно ли для них то, что родители всегда правы?

— Уже сейчас они взрослеют и сейчас уже начинают задумываться над этим. Но безусловной остается их любовь к нам. Наши друзья говорят, что их дети иногда больше привязаны к бабушкам или к няням. У нас дети — папины и мамины. Как только кто-то из нас пересекает порог дома, для них перестают существовать няни. Для них есть мама и папа.

Семья Даниила и Светланы Спиваковских

— То есть им не хватает общения с вами?

— Хватает! Моя жена Света родила Дашу до поступления в институт, но поступила с годовалой Дашей на дневное отделение и, не беря академического отпуска и не уходя в декрет, родила еще двух мальчиков, учась на дневном отделении! Сейчас получила диплом, она будет дизайнером интерьеров. Но тем не менее Света проводит много времени дома, с детьми. Я, конечно, меньше. Моя профессия — колесить. Но мы друзья с детьми. Мы такие друганы, у нас команда. И это самое важное, потому что они будут взрослеть. Нужно, чтобы они полностью нам доверяли, рассказывали свои секреты, раскрывали свои тайны. На сегодняшний день у нас так и есть. Дай Бог, чтобы так было и дальше.

Дети должны знать, что у них есть родители, у них есть тыл. У них есть люди, к которым они могут обратиться за советом. И эти люди им никогда не откажут в своей любви, в своем тепле.

— Став отцом, вы узнали о себе что-то такое, чего не знали раньше?

— Наверное, да... Чувства к детям не сравнимы ни с чем, и любовь к детям, она исключительная. То, что я, несмотря на свою некоторую избалованность, оказался ради них готов на любые жертвы, для меня не было неожиданностью. Когда я был один, кусок хлеба с маслом всегда мог себе добыть. А теперь я чувствую ответственность за них. Это нечто новое.


Интервью с другими известными папами читайте в книге «Быть отцом. Знаменитые папы о своем родительском опыте»

Оставить отзыв
Уже зарегистрированы? Войти