Стены, отделяющие нас от Бога

Отрывок из книги «Мы созданы для бессмертия»

Мы созданы для бессмертия. Об отношениях человека и Бога

Протоиерей Дмитрий Рощин

550 р

Удивительная надежда открывается нам в сегодняшнем Евангелии. Мне кажется, что беседа Христа c самаряныней – это одно из самых утешительных евангельских мест. Помимо всей богословской составляющей, о которой мы с вами говорили многократно, так прекрасно осознавать, что Христос открывается в первый раз не ученикам, не апостолам, а человеку новому для Себя, к тому же женщине, к тому же в каком-то смысле язычнице или, вернее, еретичке, к тому же обремененной очень сложной личной историей. Мы иногда в своем православном ханжестве говорим: «Слушайте, что с ней говорить, эта женщина несколько раз была замужем, просто ужас». 

А вот Христос говорит с женщиной, которая мало того, что еретичка, еще и пять раз была замужем, да к тому же и сейчас состоит в связи с мужчиной, не освященной браком. И именно этому человеку, именно этой женщине Христос открывает Себя как Мессию, как Спасителя не только иудейского народа, но и всего мира, тем самым подчеркивая, что человеческий грех и человеческая греховная родословная ничего не значат перед Богом и не в силах противостоять благовестию спасения.

Сегодня хочется сказать о стенах, в которых мы заключены, вернее, заперты, причем в узком пространстве, в колодце из этих стен. И самое главное, одна из них – это стена, которая разъединяет нас с Богом, стена не только нашего греха, но в первую очередь стена нашей самости. 

Самарянка, несмотря на свою достаточно греховную, по меркам Ветхого и Нового Заветов, жизнь, способна слышать Бога. Часто мы просто неспособны слышать Бога, потому что, как говорил замечательный отец Иоанн (Крестьянкин), сегодня в человеческом роде три самых тяжелых греха – самочиние, самолюбие и самооправдание, и вот стена из этих грехов загораживает Бога от нас. 

В 17-м псалме есть такие слова: С Богом моим восхожу на стену (Пс. 17: 30). Весь псалом про то, как Господь вооружает нас на битву с нашими врагами – духами злобы поднебесной, нашими грехами, нашей гордостью. Это когда ты стоишь перед неприступной стеной какого-то города, например, Трои или Измаила, и думаешь: «Как же вскарабкаться на нее? Это же невозможно», – и понимаешь, что именно Богом твоим ты взойдешь на эту стену и возвысишься над ней. 

И вот первая стена, самая тяжелая, стоит перед нами – это стена, которая разделяет нас с Богом, стена нашей самости, нашей гордости и связанных с ними грехов. Удивительно служить Божественную литургию, священники так любят это служение, потому что в этот момент ты не чувствуешь никакой стены между тобой и Богом. Ты существуешь в другом совсем измерении, где не учитывается, почти совсем не учитывается, твоя человеческая составляющая, ты в чистоте дарованного тебе священства как духовного дара и без всякой преграды говоришь с Богом всеми словами, которыми говорили и говорят с Ним две тысячи лет святые. 

Другая стена – это стена между нами и людьми. Каждый из нас знает точно, что мог бы дать гораздо больше и получить гораздо больше от другого человека, мог бы действительно соединяться со всеми и проникать всюду, в мысли, в чувства и сердца других людей, неся при этом не отрицательные, а положительные заряды, слова и чувства. Но нет, большая, огромная стена самолюбия, страха и многих других вещей, которые мы называем комплексами, стоит между нами и другим человеком. И мы все время пытаемся преодолеть эту стену, забывая, что опять же только подражанием Богу, только Его любовью, только Его кротостью, только Его жертвой, только Его вниманием и Его заботой мы можем пройти эту стену. Опять-таки выпрашивая у Него, вымаливая у Него ежедневно дар любви к другому человеку – эту Его силу, которой мы можем перейти через эту страшную стену, которая часто делает нас одинокими, замкнутыми и несчастными людьми среди миллиардов подобных нам, ждущих нашей любви и нашего утешительного слова.

Третья стена – это та, которая стоит между нами, какие мы есть, и нами, какими нас задумал Господь. Это стена, состоящая из страха, недоверия, из непонимания того, кто мы такие есть и для чего мы существуем. Стена, которую не может перейти просто наше желание быть человеком, наше желание быть христианином, наше желание быть святым. Эта внутренняя стена, тяжелая и разделяющая нас, может исчезнуть, но рушится, падает, сыпется она только тогда, когда к ней прикасается Христос, когда мы вопием к Богу: «Господи, пожалуйста, очисти меня грешного. Господи, не отрини меня от Твоего лица. Измени меня, Господи, измени меня, исцели меня, сделай меня способным быть с Тобой, быть собой – таким, как Ты увидел меня когда-то, таким, как Ты задумал и создал меня».

Четвертая стена – эта та, которая отделяет нас от познания. Мы с вами, а особенно те из нас, кто читал Евангелие и отцов, быть может, говорил со святыми или теми, кто удостоился от Бога дарований, достаточно уверенны в себе, считая, что обладаем неким определенным знанием и думаем, что мы достаточно благополучны и можем сами, своим разумом, своим опытом разрушить эту стену, которая отделяет нас от познания, забывая, что в основе познания, истинного познания, лежит только чистота. И увидят Бога, то есть достигнут высоты познания, только чистые сердцем, как говорит нам заповедь блаженства. 

Мы же пытаемся все делать сами, не зовем Бога на помощь, а сами находимся в этой одежде небрачной, о которой все время говорим: «Да, чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь: просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя» . Мы с вами забываем, что может разрушить эту стену, которая состоит сплошь из нашего мудрования, из нашего самолюбования, из наслаждения собой, своим знанием, своим превосходством, пусть даже и христианским. 

Не можем мы с вами перейти эту стену, забыв, что возможно перейти ее и увидеть Бога только в простоте, в совершенном детском юродстве и детской вере, вооружившись крестным знаменем, которое для иудеев – соблазн, а для эллинов и для мудрецов – безумие, вооружившись крестным знаменем Спасителя мира, взяв на себя Его подвиг странствия, смирения, кротости и юродства.

Каждый раз, оглядываясь вокруг себя, мы видим только эти высокие, уходящие ввысь, толстые, глухие стены, за которыми не слышно ни звука, и  страдаем от своего одиночества со Христом. Хотя это одиночество без Христа.  И мы понимаем: один предлог поменять, и одиночество со Христом разрушит эти стены, и мы окажемся наверху того здания, которое является нашей временной жизнью, здания, на самом деле сверху кажущего совсем ничтожным, и не крепким, и не высоким, потому что близится час, когда подуют ветры, и разольются реки, и это здание падет, как и тот мир, в котором оно находится и располагается и который будет наконец-то, к избавлению человеков, к избавлению поколений, к избавлению всего человечества, упразднен, как переставший приносить Богу плоды – плоды спасенных, восставших из ада, раскаявшихся и полюбивших Христа душ человеческих.